Последние несколько месяцев показали, что ожидания большинства экспертов относительно масштаба разворачиваемого кризиса вновь не совпали с реальностью. Если в конце 2014 года прогнозы были в целом слишком пессимистическими, то по итогам I квартала 2015 года зазвучали заверения в «легком» прохождении периода спада. Однако статистика за апрель и май и пересмотр оценки динамики ВВП за I квартал в сторону снижения показали, что дно кризиса еще не достигнуто. Углубление экономического спада, судя по имеющимся данным, носит достаточно устойчивый характер — даже несмотря на достижение стабилизации в финансовой сфере.

Рассматриваемые экспертами из института «Центр развития» НИУ ВШЭ сценарии по-прежнему исходят из сохранения действия взаимных санкций между Россией и странами Запада. Обновленная версия прогноза предполагает, что при постепенном повышении цен на нефть до 80 долл./барр. экономика может восстановиться до предкризисных уровней, при умеренном расходовании суверенных фондов. Риск снижения цен на нефть, сопровождающегося экономическим спадом и увеличением бюджетных дефицитов, не позволит рассчитывать на устойчивый экономический рост в последующие годы. При этом переход от спада к росту зависит как от внешнеполитического фактора, так и от динамики цен на нефть — при возврате цен на нефть к уровню 50 долл./барр. экономика не сможет возобновить рост в течение нескольких лет.

В рамках данного прогноза НИУ ВШЭ рассматривает три сценария, отличающихся динамикой цен на нефть. Первый сценарий — «негативный» — предусматривает среднегодовую цену нефти Urals на уровне 50 долл./барр. с 2015 по 2018 год. Сценарий «умеренно-позитивный» (базовый) исходит из того, что постепенный рост цен на нефть продолжится, и нефть в 2015–2017 гг. будет стоить 60, 70 и 80 долл./барр. соответственно с последующим сохранением цены на уровне 80 долл./барр. Как ответвление от умеренно-позитивного варианта прогноза рассматривается третий — «волатильный» — сценарий, отличающийся от умеренно-позитивного тем, что в 2018 году цена нефти опускается до 50 долл./барр.

Наступающая рецессия будет сопровождаться падением реальных доходов населения на протяжении как минимум одного года. При нефтяных ценах 50 долл./барр. итоговое за четыре года падение реальных зарплат может превысить 5%. Также за два года рецессии сильно вырастет безработица — с 5,2% в 2014 году до 6,5%. Резко ухудшатся условия кредитования, что, если принять во внимание сильно выросший за последние 2–3 года уровень долговой нагрузки населения, приведет к банкротству многих должников. Другой важнейший канал негативного социального воздействия начинающегося кризиса на население: форсированная коммерциализация многих оказываемых населению государственных услуг, рост стоимости платных услуг, ухудшение качества услуг, особенно предоставляемых бесплатно.

Описанные доводы в пользу того, что кризис будет затяжным, оставляют мало позитива для бизнеса. Снижение рентабельности, сопровождающее экономический спад, скорее всего, сделает процесс выживания в российских реалиях гораздо более трудным. Это в совокупности с возрастающими вместе с рисками процентными ставками по кредитам будет служить существенным ограничением для инвестиционной активности. По итогам нескольких лет прогнозируемого НИУ ВШЭ кризиса Россия может потерять значимую часть только зарождающегося в стране малого и среднего бизнеса.

«Проанализированные сценарии содержат описание крайне негативных результатов. Проблема для государства в связи с этим заключается в том, что хороших рецептов антикризисных мер не так много», — отмечают эксперты.

Возможность монетарного стимула очень ограничена. Ввиду низких цен на нефть и сохранения действия санкций на протяжении всего рассматриваемого в сценариях периода у экономических агентов будут сильные девальвационные и инфляционные ожидания. Из этого следует, что попытки стимулировать экономику мягкой денежно-кредитной политикой (прежде всего, если говорить об эмиссии) чуть ли не мгновенно будут приводить к раскручиванию инфляционно-девальвационной спирали: выделяемые в рамках мягкой политики деньги ввиду очевидной невыгодности вложений в кризисную российскую экономику будут утекать за рубеж, при этом ослабляя рубль и разгоняя инфляцию. Именно высокая инфляция и риски ее повышения из-за неустойчивости платежного баланса являются препятствием для ослабления денежно-кредитной политики (для сравнения, уровень инфляции в США и странах ЕС ниже целевых ориентиров сделал ослабление монетарной политики эффективным). Вероятное в этом случае введение ограничений на операции с валютой и движение капитала приведет к еще большей изоляции от внешнего мира и дальнейшему ослаблению защиты прав собственности.

«Для фискального стимулирования экономики пространства нет вовсе. Напротив, огромный дефицит бюджетной системы вынуждает либо повышать доходы бюджета, либо сокращать расходы. Однако об увеличении налогового бремени в условиях сильного экономического спада не может идти и речи — сейчас реакция бизнеса будет наиболее болезненной (спад инвестиций, банкротства, уход в тень), что приведет лишь к усугублению кризиса. Помочь повысить доходы бюджета могло бы ослабление рубля, правда, ценой повышения инфляции», — говорится в обзоре НИУ ВШЭ.

Политика сокращения бюджетных расходов (особенно если говорить о проведении более радикального секвестра, чем тот, что утвержден президентским указом) в нынешних экономических и политических условиях также имеет ряд серьезных неблагоприятных последствий. Во-первых, такая политика оказывает негативное воздействие на экономическую динамику (впрочем, не такое сильное, как увеличение налогового бремени). Во-вторых, опыт 2015 года показал, что сокращение общей суммы расходов при защищенности ряда статей приводит к необходимости сокращения инвестиционных расходов, а также расходов по разделам «Социальная политика», «Здравоохранение», «Образование». При этом существенно снижаются социальная направленность и эффективность бюджетных расходов в целом. Дальнейшее сокращение расходов при нынешних расходных приоритетах (защищенности расходов на оборону), по мнению экспертов, будет еще более болезненным в социальном отношении и непроизводительным с позиций экономического роста и увеличения человеческого и физического капитала.

Бюджетный дефицит в 2015–2016 гг. критичен при 50 долл./барр., но приемлем при росте цен на нефть до 70 долл./барр. и выше. В первом случае он не только не позволяет наращивать бюджетные расходы, но и вынуждает активно тратить суверенные фонды, сохранение которых помогло бы пережить следующий кризис, вероятность возникновения которого достаточно высока. Во втором случае возникает риск слишком сильного увеличения бюджетных обязательств в сочетании с ухудшением условий для бизнеса, что при сильном снижении цен на нефть (вероятность чего всегда будет присутствовать) приведет к полномасштабному кризису.

Для Банка России проведение антикризисной политики известным образом упирается в невозможность одновременного таргетирования инфляции, экономического роста и валютного курса. Помимо высокой инфляции, отрицательных темпов роста ВВП и волатильного курса рубля положение центрального банка отягощается тем, что в условиях отсутствия свободы действий у Минфина размер бюджетного дефицита в огромной степени оказывается зависим от подконтрольного Банку России курса рубля. Невозможность одновременного достижения всех целей в условиях кризиса и обострение борьбы за денежные ресурсы повышает риск того, что на Банк России будет оказываться избыточное давление, в том числе носящее лоббистский характер. Ограничение независимости ЦБ может повлечь за собой подрыв доверия к регулятору, а в случае ослабления денежно-кредитной политики — и резкий рост оттока капитала и инфляции.

«Тем не менее, период низких цен на нефть дает и шанс для естественной адаптации структуры экономики, постепенного избавления от эффекта «ресурсного проклятия» благодаря относительному снижению издержек и повышению ценовой конкурентоспособности отечественных производителей. Однако воспользоваться этими возможностями удастся лишь на траектории движения от государственно-монополистического капитализма в сторону конкурентной рыночной экономики, характеризующейся низким уровнем регулирования, усилением правовых институтов и экономических контактов с передовыми странами», — заключили эксперты НИУ ВШЭ.